К ВОПРОСУ О ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ ПСИХИЧЕСКОЙ ТРАВМЫ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ АНАЛИТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
(реферативный обзор)
М. Г .Архангородский г. Пенза
В середине 19 века последователями А.Месмера, практиковавшими гипноз и «животный магнетизм», было опубликовано множество работ с описанием случаев раздвоения личности или множественной личности, состояний сомнабулической одержимости, каталепсии и других форм «дипсихизма» (Элленбергер Х., 1970). В своих работах П.Жане на клинических примерах применения гипноза показал, что источником невротических расстройств является интрапсихический конфликт (Элленбергер Х., 1970). Психика защищает себя от травмирования психогенно значимыми переживаниями через диссоциацию чувств стыда-тревоги пациента (Эленбергер Х., 1970). П.Жане показал, что исцеление может быть достигнуто посредством гипнотического индуцирования «вторичного», измененного состояния сознания у больных с неврозами (Элленбергер Х., 1970).
З.Фрейд (1893, 1894) обнаружил, что за истерическими симптомами лежит аффект тревоги, страха, который остается в «связанном» состоянии, поскольку относится к изолированному от сознания воспоминанию. Заблокированная сознанием связка аффект-воспоминание становится ядром «вторичной психической группы» или «предсознательным комплексом идей». З.Фрейд считал, что однажды образовавшись в «травматический момент», это ядро служит причиной уменьшения сопротивляемости психики при повторении травматических ситуаций, схожих по степени воздействия. Лечение не достигнет успеха, если не будет реконструирован исходный травматический момент наряду с аффектом, ассоциированным с ситуацией травмы. «Во всех случаях, которые я анализировал, - пишет З.Фрейд, - корни болезненного аффекта лежат в сексуальной жизни субъекта» (1894). Он предположил, что результатом психической травмы является повреждение психики (расщепление эго), что приводит к образованию «вторичной психической группы», которая становится источником сопротивления исцелению. З.Фрейд (1959) обнаружил, что многие травмированные пациенты сопротивлялись попыткам аналитика добиться доступа к их диссоциированному материалу. По З.Фрейду , выраженные сексуальные чувства ревности к матери и гнева к своему отцу, как к «сопернику» - универсальный феномен нашедший свое выражение в мифе о царе Эдипе. Содержание этого мифа З.Фрейд объявил чем-то вроде алгоритма психической травмы, лежащей в основе неврозов. В аспекте этого алгоритма, то, что отец бранит своего сына за игры со своим пенисом, не составляет травму как таковую. Но эта брань означает угрозу кастрации вызывающую травматическую тревогу, которая расщепляет психику. Внешне травматическое событие само по себе З.Фрейд не рассматривает как патогенный фактор. В роли источника невротических симптомов выступают патологический аффект, преувеличенный смысл представления (1896).
К.Юнг (1912) считал, что травма это не просто «перегрузка в цепи», но нечто, имеющее отношение к ее бессознательному смыслу. В своих лекциях в Фордемском университете он говорил: «Опыт учит нас, что фантазии могут воздействовать также травматически, как и произошедшее в действительности». В своих работах З.Фрейд и К.Юнг подчеркивали потенциально травматогенный эффект бессознательных фантазий. Оба считали, что само по себе травматическое событие обычно не является причиной тех глубоких изменений психики, которое оно инициировало (Фрейд З., 1917, Юнг К., 1963). К.Юнг (1963) разработал плюаристическую модель, описывающую способности психики диссоциироваться на множество различных комплексов, каждый из которых содержит определенный набор архетипических мотивов или образов в своей сердцевине, которые сформированы более глубокими «пластами» бессознательного, придающими им «нуминозный» (устрашающий мистический или религиозный) характер, а также диссоциативную модель «плюаристичной» психики, которая рассматривает нуминозные основания образов психики, как наиболее значимые для понимания тяжелых форм патологии характера и примитивных защит (операций, направленных на самосохранение).
З.Фрейд (1920) вводит понятие «сопротивление». Он обратил внимание на то, что многие пациенты оказываются в тисках навязчивого повторения стереотипов саморазрушительного поведения и объяснил этот феномен ошибочной оценкой психикой новой ситуации, изначально благополучной, как подобной исходной травматической ситуации в прошлом и связал его с инстинктом смерти. Другой тип сопротивления он описал следующим образом: «Есть лица, очень странно ведущие себя во время аналитической работы. Если им дают надежду и высказывают удовлетворение успехом лечения, они кажутся недовольными, регулярно ухудшают свое состояние» (Фрейд З., 1920, 1923). Инстинкт смерти начинает проявлять себя в деструктивной агрессии, старающейся разрушить или растворить все те интегрированные «союзы», которые стремится создать эротический инстинкт (Фрейд З., 1937). Суперэго образуется вокруг исходных родительских имаго, как позитивных, так и негативных (Фрейд З., 1924, 1934). К.Юнг (1907) считал, что аффект является центральным организующим принципом психической жизни, т.к. он связывает воедино разнородные компоненты разума (ощущения, идеи, воспоминания, суждения), наделяя каждый из этих элементов общей для всех «чувственной окраской». В том случае, если жизненные события сопровождаются сильным аффектом, все ассоциированные с этим событием ментальные элементы и элементы восприятия этого переживания будут аккумулированы вокруг этого аффекта, образуя чувственно окрашенный комплекс. Последний является базовым функциональным элементом психики и склонен принимать определенные «архаические», «типические» (отсюда «архетипические») формы. У комплексов различают личностную оболочку и «архетипическое ядро» (Уитмонт Х., 1969).
Архетипическое ядро придает комплексу его типичный, универсальный характер, например, «комплекс неполноценности – власти», «родительский комплекс», различные сексуальные комплексы (Эдипа, Электры) и т.д. К.Юнг (1926) придавал аффекту большое значение поскольку тяжелая психическая травма всегда оставляет после себя «нарушение аффективности, проходящее через всю жизнь». Согласно К.Юнгу (1926), комплексы обладают универсальной тенденцией выражать себя в образах живых существ, динамически взаимодействуя с эго в сновидениях и другом фантазийном материале. Естественные символообразующие функции психики автоматически персонифицируют аффекты в форме узнаваемых образов.
Каждый комплекс представляет собой неразрывное единство непрерывных бессознательных психологических изменений и проистекающих из них аффектов страха, тревоги, а также формообразующего фактора, выраженного в виде символических образов, делающих комплекс доступным сознанию в виде мысленного представления (образа). Каждый комплекс является «образом персонифицированного аффекта. Из комплексов состоят «персонажи» снов, образы видений, появляющиеся в стрессовых ситуациях, при неврозах. Степень влияния комплексов на эго зависит от степени «автономности», которая, в свою очередь, зависят от силы аффекта, образующего комплексы, а также от того является ли этот аффект переносимым или нет (Юнг К., 1913). Психологический комплекс возникающий вследствие тяжелой и ранней психической травмы вызывает аффект сильной тревоги. Такая тревога вызывает диссоциативные невротические расстройства, способствуя таким образом сохранению психологического гомеостатического баланса (Юнг К., 1907).
Согласно К.Юнгу, все архетипы представляют собой биполярные динамические структуры, сочетающие в себе противоположности. Один полюс архетипа представлен инстинктом и связанными с ним аффектами. Другой полюс представлен формообразующим духовным компонентом, присутствующим в образах, продуцируемых разумом. Психика находится между этими двумя противоположностями и представляет собой «третий фактор», объединяющий инстинктивно-аффективную и духовную составляющие в бессознательных фантазиях порождающих смысл (Юнг К., 1947). В случае тяжелой психической травмы одним из последствий является расщепление структуры архетипа: один полюс (мышление) «атакует» другой (аффект), разрушая таким образом психологическую структуру и еще более лишая поддержки уже достаточно хрупкое эго. Травма, с одной стороны, вызывает вулканический аффект, а с другой, разрушает связь между ним и его образной основой (имаго-матрикс).
М. Сидоли (1993) описала пациентов, которые дают соматические реакции в критические моменты анализа, когда инсайт был уже осязаемо близок. К.Юнг(1993) говорит о Самости, как об упорядочивающем принципе, который объединяет разные архетипические содержания и уравновешивает противоположности психики в течение аналитического процесса. По его представлениям, этот «центр мудрости» в бессознательном «представляет себя» в сновидениях через нуминозные образы, несущие в себе священную «инаковость», нерушимость, разрешение конфликта (Юнг К., 1934).
Э.Нойманн (1976) подчеркивает, что в том случае, когда травма нарушает первичные отношения в диаде мать-младенец нуминозное констеллируется в негативном образе Ужасной Матери. Центральной чертой нарушенных отношений в период младенчества Э.Нойманн считает первичное чувство вины. Л.Стайн (1967) предложил идею архетипических защит. Он использовал аналогию с иммунной системой организма для раскрытия положения о том, что «Самость как содружество архетипов», осуществляет защитные операции на более базовом уровне, чем эго.
Крайний негативизм и самодеструкция, наблюдающаяся у индивидов, использующих примитивные защитные механизмы, могут быть поняты как атака первичной Самости на те части эго, которые она ошибочно принимает за «чужих захватчиков», что приводит к саморазрушению психики, наподобие аутоиммунного заболевания.
М.Фордем (1974) посвятил свои работы детскому аутизму, который как «защитная мера» выдвигается против катастрофического воздействия невыносимых вредоносных стимулов (таких, например, как желание матери смерти своему ребенку), приводя к тотальному уходу в аутистическую инкапсуляцию уже в первые дни жизни, т.е. до того как началась консолидация эго младенца.
Современную концепцию психической травмы, предлагает Д.Калшед (2001). Поскольку психическая травма, как правило, имеет место в период раннего детства, когда еще не сформировано связанное эго (и его защиты), в действие вступает «вторая линия» защиты, назначение которой состоит в том, чтобы «немыслимое» не было пережито. Он обозначает эти защиты, как «примитивные», «диссоциативные», например, расщепление, проективная идентификация, идеализация и обесценивание, трансовое состояние, переключение между множественными центрами идентичности, деперсонализация, психическое оцепенение и т.д. Д.Калшед формулирует гипотезу, согласно которой архаичные защиты, связанные с травмой, персонифицированы в архетипических, демонических образах. Автор иллюстрирует ее богатым клиническим материалом, в котором можно увидеть как сновидения дают спонтанную картину «второй линии защиты» психики. Создавая эти «автопортреты» защитных действий психики, сновидения участвуют в процессе исцеления, продуцируя символы аффектов и тех фрагментов личностного переживания травмы, которые иначе не могут быть представлены в сознании. Д.Калшед пришел к мысли, что при воздействии травмы на развивающуюся психику ребенка происходит фрагментация сознания, при этом разные «кусочки» психики (комплексы по К.Юнгу) организуют себя в соответствии с определенными архетипическими паттернами, обычно диадами или сизигиями, состоящими из персонифицированных «существ». Наиболее типичной картиной является регрессия одной части эго к инфантильному периоду, что способствует, одновременно, прогрессии другой части эго, т.е. слишком быстрому взрослению, которое приводит к преждевременному становлению способности к адаптации во внешнем мире, - часто в качестве «ложного Я» (Винникотт Д., 1960). Вслед за этим прогрессирующая часть личности начинает опекать другую регрессирующую часть. Регрессирующая часть личности, по мнению Д.Калшеда, обычно представлена в сновидениях, образах уязвимых, юных (часто женского рода) созданий – ребенка или животного, которые, как правило, прячутся или испытывают стыд (Юнг К., 1934). Это неразрушимое ядро личности Д.Винникотт (1960) обозначил как «Истинное Я», а К.Юнг(1934) назвал Самостью.
Далее Д.Калшед (2001) отмечает, что в тоже время прогрессирующая часть личности представлена в сновидениях образами могущественных благодетелей или злобных существ, которые защищают или преследуют, а иногда удерживают в пределах какого то замкнутого пространства другую, уязвимую часть. Такая фигура, по мнению Д.Калшеда, является «демонической и ужасающей» для сновидческого эго. Д.Калшед показывает на клиническом материале, что порой «злобный мучитель» открывает иной, более доброжелательный аспект своего существа, демонстрируя свою двойственность: защитник и преследователь в одном лице. Далее он пишет, что в целом мифологизированные образы (как «прогрессировавшие», так и «регрессировавшие» части «Я») составляют то, что он называет архетипической системой самосохранения психики, т.к. те меры, которые, психика принимает по обеспечению самосохранения, являются архаичными и в тоже время типичными, а кроме того они появляются на более ранних этапах развития и более примитивны, чем обычные защиты эго (Калшед Д., 2001, Юнг К., 2003). Д.Калшед считает, что система самосохранения наделена как функцией саморегуляции, так и функцией медиатора между внутренним и внешним миром (Фрейд З., 1920). Д.Калшед отмечает, что «дьявольская» внутренняя фигура является «садистской и жестокой» и указывает на этот психологический фактор, который оказался высвобожденным под воздействием травматического переживания, а именно – архетипический, травматогенный внутри самой психики. Психологической целью этого жесткого, амбвивалентного «стража» Д.Калшед считает как защиту уцелевшего после травмы личностного духа, так и его изоляцию от реальности. И каждая новая жизненная ситуация априорно, воспринимается как опасность, угроза повторного переживания травмы. Физиологическая целесообразность психологической защиты трансформируется в разрушительную силу инстинкта смерти (Фрейд З., 1920).
Д.Калшед сделал два важных вывода: травмированная психика продолжает травмировать саму себя; травматический процесс не кончается с прекращением внешнего акта насилия, но продолжается с неослабевающей интенсивностью во внутреннем мире жертвы насилия, чьи фантазии часто наделены образами преследующих фигур. Люди перенесшие психическую травму постоянно обнаруживают себя в жизненных ситуациях, в которых они подвергаются повторной травматизации (Калшед Д., 2001, Франц М., 1998). В понимании Д.Калшеда (2001) бессознательный материал агрессивно-деструктивных сил, фантазий, страхов, снов выступает, как персонификация диссоциативных психологических реакций психики, «в тех случаях, когда ранняя психическая травма сделала интеграцию психики невозможной».
Д.Калшед обобщает 25-летний опыт клинического психоанализа. После начального периода, характеризовавшегося личностным ростом и улучшением состояния, многие пациенты достигали своего рода плато. В ходе лечения они как бы застревали в «компульсивном повторении» ранних паттернов поведения. Это были индивиды, которых можно было бы назвать «шизоидами», имея ввиду то, что травматические переживания, испытанные ими в детстве, были слишком интенсивными для их чувствительности и направили их дальнейшее развитие внутрь. Их внутренний мир был детским с печатью тоски и меланхолии. Пациенты цеплялись за остатки своих детских переживаний, которые хотя и поддерживали их, но не развивались вместе с другими частями личности. Они не хотели взрослеть или изменяться. Они в детстве преждевременно стали самостоятельными, не имея подлинных отношений со своими родителями в период взросления. Они были склонны рассматривать себя в качестве жертвы агрессивности со стороны других людей, будучи не в состоянии мобилизоваться для отстаивания себя, когда наступала потребность в самозащите или индивидуации. В процессе психотерапии они обнаруживали, что им трудно отказаться от своей защитной самодостаточности и позволить себе зависеть от реального человека Автор увидел, что пациенты находились в плену некой «внутренней фигуры», которая охраняла их от внешнего мира, и в тоже время, «атаковала», подвергая жесткой критике, разделяя их внутренний мир на части. Казалось, что ее целью была инкапсуляция некой хрупкой, уязвимой части пациента, изоляция от контакта с реальностью, чтобы предохранить от повторного насилия. Иногда же демоническое существо являлось в виде ангела-хранителя, оберегающего и защищающего детскую часть «Я» изнутри, укрывая его от внешнего мира. Это существо могло быть как защитником, так и преследователем, периодически изменяя свое обличие. Эти двойные имаго, образовывали вместе архетипическую систему сохранения . Д.Калшед считает, что эта структура представляет собой универсальную внутреннюю «систему» психики, чья роль состоит в защите и сохранении неприкосновенного личностного духа, находящегося в сердцевине «истинного Я» индивида. Диссоциация является нормальной частью защиты психики от потенциального ущерба от травматического воздействия (Юнг К., 1904). Это означает, что появляется препятствие интеграции обычно единых элементов сознания, например (когнитивных процессов, аффектов, ощущений, воображения). Переживание само по себе становится прерывистым, процесс воображения может быть отделенным от аффекта, либо и аффект и образ могут быть диссоциированы от осознанного знания (Калшед Д., 2001). Диссоциация, как психологический защитный механизм, позволяет человеку, участвовать во внешней жизни, но за счет больших внутренних затрат. Внешне травматическое событие прекращается и связанное с ним потрясение может быть забыто, однако психологические последствия начинают переполнять внутренний мир. Это происходит в виде определенных образов, которые образуют кластер вокруг сильного аффекта, названного К.Юнгом (1904) «чувственно окрашенным комплексом». Он считал, что эти комплексы имеют тенденцию вести себя автономно как «пугающие существа», населяющие внутренний мир. Они представлены в снах, в образах «атакующих врагов», ужасных злобных зверей и т.п. (Юнг К., 1908).
Д.Калшед (2001) отмечает, что диссоциация, по-видимому, в значительной степени связана с агрессией, сопряжена с активной атакой одной части психики на другую ее часть. Психопатологические последствия психической травмы в полной мере обусловлены, с одной стороны, внешним событием, с другой- психологическим фактором. Внешнее травматическое событие само по себе не расщепляет психику. Внутренний психологический посредник, вызванный травмой , совершает расщепление ( Юнг К., 1912, Калшед Д., 2001).
Д.Калшед подчеркивает, что процессы разделения и соединения составляют основу психической жизни. Антагонистическая направленность этих процессов представляет собой пару противоположностей , оптимальный баланс которых характеризует гомеостатические процессы саморегуляции психики. Без «разделения» невозможна дифференциация, без « соединения» невозможной была бы синтетическая интеграция. Подобно иммунной системе человека взаимодополняющие процессы дезинтеграции-реинтеграции выполняют охранную функцию на границе между внутренними системами сознания и бессознательного. Д.Калшед подчеркивает, что во внутреннем мире маленьких детей, боль, возбуждение быстро сменяются чувством комфорта, удовлетворения, безопасности. Постепенно выстраиваются два образа самого себя и внешнего объекта, заключающие в себе противоположный аффект и имеющие тенденцию образовывать полярные структуры, одни из которых являются «хорошими», другие – «плохими». Негативные аффекты, связанные с агрессией, ведут к фрагментации психики (диссоциации), в то время как позитивные аффекты интегрируют фрагменты психики, восстанавливают гомеостатический баланс. Архетипические внутренние объекты представлены в психике как антиномии, противоположности, которые постепенно объединяются в пары в сфере бессознательного (Калшед Д., 2001, Юнг К., 1928).
Ряд современных психоаналитических теорий, рассматривающих последствия травматических переживаний, принимают во внимание то, что пациентам трудно переработать некоторые аспекты их опыта (Эйген М., 1995). Работы Г.Кристола (1988) о травме и аффекте, Д.Макдугалла (1989) о психосоматических расстройствах, Ф.Тастина (1990) об аутизме дают представление о том, что «цельное переживание» состоит из многих факторов и что интеграция переживаний не всегда возможна. Б.Браун (1988) описал четыре аспекта переживаний, между которыми может иметь место диссоциация: поведение, аффект, ощущение и знание – эта концепция известна как модель диссоциации (ПАОЗ). При диссоциативном расстройстве либо один из этих аспектов подвергается расщеплению, либо обычные связи между ними нарушаются. Нормально интегрированные переживания включают как соматические, так и психические элементы – аффекты и телесные ощущения, мысли, образы, когнитивные механизмы, также как и «смысловую составляющую», согласно которой то или иное переживание может быть интегрировано как часть личной идентичности (Калшед Д., 2001). В случае психической травмы аффективное целостное переживание разделяется на части. Связь между элементами ПАОЗ подвергается атаке со стороны архаичных защит. Развивается психосоматическое заболевание или «алексетимия» (Макдугалл Д., 1985). Архетипические защиты способствуют выживанию ценой прекращения процесса индивидуации(Калшед Д.,2001). Он считает, что их основной задачей является сохранение личностного духа в «безопасности», но развоплощенным, инкапсулированным. Вместо болезненного постепенного воплощения связное «я», вулканическая динамика противоположностей консолидируются для объединения защитных целей, образуя «систему самосохранения» индивида. Вместо интеграции душевной жизни, архаичные защиты устраивают развоплощение и дезинтеграцию, чтобы помочь одолеваемому тревогой эго, выжить хотя бы в качестве частичного «ложного я».
Представленная информация о современных психоаналитических взглядах на структуру психической травмы и систему функционирования самосохранения личности представляется важной для психотерапевтов, медицинских психологов применяющих в своей практической деятельности методы патогенетической психотерапии, реализующих программы психодинамической, психоаналитической психотерапии, медико-психологической коррекции, а также другие виды психотерапевтического воздействия, где лечебная работа с психической травмой является важным аспектом психотерапевтического процесса.
СПИСОК
ЛИТЕРАТУРЫ
1.Винникот Д.В. Переходные объекты и переходные
явления: исследование первого «не – я» - предмета». Антология совершенного
психоанализа. - М.: Институт психологии РАН, 2000.-т.1.
2.Калшед Д. Внутренний мир травмы.
(Архетипические защиты личностного духа).М.; Академический Проект; 2001.
3.Нойманн Э. Глубинная психология и
новая этика. СПб: Академический проект, 1999.
4. Фон Франц М.-Л.
Психология сказки.- СПб, БСК, 1998.
5.Фрейд З. (1917) Печаль и меланхолия. (Основные
психологические теории в психоанализе. Очерк
истории психоанализа). СПб: Алетейя, 1998.
6.Фрейд З. (1920) Недовольство
культурой. (Психоанализ. Религия. Культура).-
М: Ренессанс, 1991.
7. Фрейд З. (1920) По ту сторону
принципа удовольствия.- М.: Прогресс, 1922.
8.Фрейд З. (1937) Конечный и бесконечный
анализ (Психоанализ в развитии).-
Екатеринбург: Деловая книга, 1998.
9.Фрейд З. (1933) Введение в психоанализ
(лекции).- М.: Наука, 1989.
10.Юнг К. (1912) Символы трансформации.-
М.: Пента График, 2000.
11.Юнг К. (1963) Воспоминания, сны,
размышления (Дух и жизнь).- М.: Практика, 1996.
12.Юнг К. (1934). Отношения между Я и
бессознательным (Психология бессознательного).- М.: Канон, 1994.
13.Юнг К. (1934). Обзор теории
комплексов. (Синхронистичность).- М,:
Рефл.Бук Ваклер, 1994.
14.Юнг К. (1907) Психология demetntia pracох в
кн. Избранные труды по аналитической психологии (Работы по психиатрии).- СПб.: Академический проект, 2000.
15.Winnicott
D.W. Egj Distortion in terms of true and Fals Self in D.W.Winnicott «The
Maturational Procsses and the Facilitating Envvironment».-
16.Winnicott
D.W. The Teory of the Parent- Child Relationship.- London: Hogart Press, 1960.
17.Winnicott
D.W. The Simbolic Quest.- New-York: Нarpеr
18.Ellenberger
H. The Discovery of the Unconscius.-New-York:
Basic Books.,1970.
19.Krystall
H. Jntegration and Self Heling New Jersi., The Analitic Press., 1988.
20.Braun
B.D. The BASK Model of Dissociation , 1988.
21.Eigen
M. Mystical Precocity and Psychic Short Circuits, in E.Corrigan and P.H.Dordon
(eds) The Mind Object.- New
22.The
Protective Shellin in Children and Adults.- London: Karnac Books, 1990.
23.Stein
L., Jntroducing Not-Self. Journal of Analytical
Psychology, 1967.-12
24.Mc
Dougall J. Fheaters of the Mind,-
25.Mc
Dougall J. Fheaters of the Body.- New
York: W .W. Norton Co., 1989.
26.Neumann
E. The Child.-
27.Fordham
M., Defences of the Self. Journal of Analytical Psychology 1974.- 19.
28.
Freud S. On the Psychical Mechanism
of Hysterical Phenomena: Preliminary
Communication. 1893.
29.Freud S. The Neuro-Psychoses of
Defence. 1894.